излишним любопытством и жалостью к нищим сиротам. Поэтому как только Корнелий вошёл в посёлок, на окнах начали качатся ситцевые занавески. В одно из таких окон Корнелий и постучал концом посоха.
Когда под ноги Корнелий из приоткрытого окна упал небольшой узелок, ему его даже не нужно было поднимать поскольку он знал что в нём краюха сладковатого ржаного хлеба. Подобрав узелок, Корнелий ещё раз стукнул концом посоха в окно и когда окно чуть приоткрылось, спросил:
– Как хоть здесь живёте?
– Ой и не спрашивай милок, – раздался старушечий голос. – Говорят нехристи соседнее село спалили.
– Один только дом успели поджечь, – успокоил её Корнелий. – Да и партизаны их уже прогнали.
– Когда уж их вовсе прогонят, – охнула старуха, высунув лицо в окно.
– Скоро бабка, скоро, – пообещал Корнелий. – К осени немцев уже здесь не будет.
Больше ненужный ему ржаной хлеб Корнелий собирать не стал и направился в сторону небольшого пруда. Больше в этой местности делать было нечего, да и опасно. Система оповещения Партизанских сёл висела на быстроногих пацанах, которые подняли округу меньше чем за десять минут.
А понял это Корнелий, вспомнив рассказы своего деда. Оказывается «Нехристями», русские старухи называли местных полицаев запродавших душу иноверцам. А немцев, русские старухи называли «Вражинами» или «Немчиками». А бабка, подавшая Корнелию милостыню, назвала карателей нехристями, а не вражинами. Хотя там и по одному мордалитету было понятно что за сброд грабит посёлок. А чтобы так быстро информация облетела округу, нужны были Социальные сети, а не голенастые пацаны.
– Идиоты, – подумал Корнелий, шагая к пруду. – Надо было русское село изучать, а не тактические приёмы Красной Армии.
Чтобы развеется от грустных мыслей, Корнелий уселся на лежащие на берегу бревно и развернул узелок. Корнелий не любил ржаной хлеб, но выбрасывать бабкин подарок было неэтично. Поэтому Корнелий начал отщипывать от краюхи небольшие кусочки и совать их под чёрную вуаль.
Когда хлеб был съеден Корнелий даже не заметил, поскольку залюбовался бегающими по поверхности воды водомерками, качающимся от лёгкого ветерка берёзами и тёплому полуденному солнцу. Вот чего не было в Масляном пузыре старшего прапорщика Тимофеева, так это настоящего ветра. Хотя была ветродувная установка, которая дула в одном режиме. Да и сопла были так хитро установлены, что воздушные потоки задевали только верхушки деревьев.
А чтобы как тут, где ветер рвал порывами макушки деревьев и заставлял их шуршать листьями, не было. И даже гладь пруда ласкал небольшой ветер, создавая небольшую рябь и шурша прибрежным тростником. В конечном итоге, забыв что в этом мире идёт война, Корнелий твёрдо решил остаться в этом мире и поселится в небольшом домике из глины и под соломенной крышей.
На землю Корнелия вернул запах огуречного одеколона, которому на берегу пруда нечего было делать. Встав на ноги и взяв в руку посох, Корнелий не оборачиваясь приказал по-немецки:
– Оба сюда подошли.
Ответом Корнелию была тишина. Обернувшись, Корнелий понял дурость своего приказа. Спуск к пруду просматривался из крайних домов, а если бы немецкие егеря выполнили приказ, то не только бы сами подставились, но и выдали ряженого в халат из мешковины офицера Абвера.
Подойдя к кустам, Корнелий посмотрел в сторону посёлка и приказал:
– Доложите начальству, что полковник Штрауберг приказал не посылали больше в этот район карательные отряды. Я попробую убедить партизан совершить нападение на районный центр со стороны болота. Пусть посадят в засаду егерей знающих местный язык. Пароль для связи: «Ваша мама просила передать вам торт со сливками, но я уронил его на землю». Отзыв: «У моей мама руки растут из задницы, а тётушка Мария любит печь пироги». И смените немецкий одеколон на местный дёготь. Я вас почувствовал ещё на спуске.
Когда егеря, шурша прошлогодней листвой, уползли в сторону леса, Корнелий потыкав посохом в землю и посмотрев в сторону посёлка, подумал:
– Дядя Ваня обязательно лажанётся, а я получу свой долгожданный билет в один конец.
Чисто Белорусский менталитет
Когда знаешь как командовать людьми и в друзьях немецкие генералы, двум немецким егерям было не трудно проехать по ушам. ДА только гнуть пальцы в Белорусских болотах не зная местного сленга, было смертельно опасно.
Хотя никакого Белорусского сленга не было. А был тот же русский язык, но произносимый мягким мелодичным голосом. И этому нельзя было научится, поскольку такой Белорусский говор давался с рождением. Лишь тот кто жил с пелёнок в окружение этнических белорусов, приобретал такой мягкий и мелодичный голос.
А местных жителей базовым русским языком было не обмануть. Хотя Корнелий попытался выдать себя за окруженца или застрявшего в Белоруссии сибиряка. Но когда Корнелия обступили суровые Белорусские парубке и начали пытать насчёт того кто он такой и что здесь дыбает, давать задний ход уже было поздно.
Лучше бы Корнелий вообще рот не раскрывал. А всё дело было в большом количестве учебных заведений города Томска, в которых учились иностранные студенты. А прорыв в Дикий мир Татуин, как раз и происходил из города Томска. Вот эти пять тысяч выживших сибиряков и принесли на Татуин базовый русский язык, который вошёл в последствие в базовый язык Империи Росс.
ДА только юные Белорусские партизаны знали что немецкие агенты тоже говорят на базовом русском языке. Поэтому Корнелию в грудь тут же упёрся ствол немецкой винтовки. А когда этот ствол пополз вверх, намериваясь задрать чёрную вуаль, возможности разойтись миром не осталось.
Представив что начнётся когда впечатлительные пацаны увидят кошачью морду Сумеречного кота, Корнелий сделал одновременно два дела. Тело Сумеречного коты было довольно подвижным, Поэтому Корнелий сместился в бок, попутно дёрнув за ствол винтовки рукой.
Благо юный партизан, провалившийся вперёд, нажал на курок когда ствол винтовки был направлен в землю. Но этого было достаточно для того чтобы голенастый сопляк, что до этого стоял за спиной Корнелия, подпрыгнул на месте и тут же сиганул в кусты.
Как было не жалко посох, но он мог помешать Корнелию бежать. Поэтому посох полетел в лицо рослого пацана который был типичным динозавром, поскольку благодаря увеличенному телу ему требовалось больше времени на то чтобы оценить обстановку.
А четвёртого пацана Корнелий попросту перепрыгнул. И пока длинный и тощий пацан, пытался сопоставить свой рост и человеческие возможности, Корнелий на четырёх лапах удрал в сторону ближайшего леса.
– Олень, – с раздражением подумал Корнелий, карабкаясь в теле Призрачного кота на сосну. – Эти сопляки тут первые сплетники. Так ославят, что без долгих разговоров пулю выпишут. Да хер с ними. Управимся без них. Один хрен немцы виноватых начнут искать и сюда припрутся на танках.
Поняв что тут ловить нечего, Корнелий сполз с дерева и в теле кота рванул в сторону бывшего МТС через лес. Была правда шальная идея пробежаться по лесу в теле Сибирского медведя и распугать егерей. Но Корнелий решил не рисковать телом медведя. Среди кадровых русских солдат тоже хватало настоящих профи. Поэтому к 1943 году по обе стороны фронта практически не осталось профессиональных разведчиков, которые затачивали своё искусство на полигонах. А на их место пришли охотники-любители или обычные пехотинцы, которые учились быть егерями и разведчиками в боевой обстановке. Поэтому реально можно было наскочить на пулю, выпущенную с перепуга вчерашним пехотинцем.
Хотя до райцентра бежать не пришлось. На место пропавших немецких бюргеров, оккупационные власти нагнали новых пожилых шоферов. А в ожидание ответного нападения партизан, немцы развили бурную деятельность подтянув из районного центра дополнительные силы. Поэтому между районным центром и бывшим МТС, мотались крытые брезентом грузовики и подвозили людей и боеприпасы.
Унижать себя поездкой на крыше грузовика Корнелий не стал, а набившись к пожилому шоферу в друзья, покатил в сторону райцентра в кабине грузовика. Попутно Корнелий составлял план нападения липовых партизан на районный центр.
А нападать на райцентр выгодней было со стороны железнодорожной станции, где была нормальная дорога и территория бывшего деревообрабатывающего завода, который напомнил небольшой замок. И тот кто
